топтались на месте и вдруг помчались на людей. Солдаты странно завыли, заревели, и было в этом звуке что-то нечеловеческое, тёмное, слепое, непонятно близкое тоскливому отчаянию. Во тьме и люди и лошади стали мельче и черней. Шашки блестели тускло, криков было меньше, и больше слышалось ударов.
- Бей их чем попало, товарищи! Кровь за кровь, - бей!
- Беги!..
- Не смей, солдат! Я тебе не мужик!
- Товарищи, камнями!
Опрокидывая маленькие тёмные фигуры, лошади прыгали, ржали, храпели, звенела сталь, раздавалась команда.
- От-деление...
Пела труба, торопливо и нервно. Бежали люди, толкая друг друга, падая. Улица пустела, а посреди неё на земле явились тёмные бугры, и где-то в глубине, за поворотом, раздавался тяжёлый, быстрый топот лошадей...
- Вы ранены, товарищ?
- Отсекли ухо... кажется...
- Что сделаешь с голыми руками!..
В пустой улице гулко отдалось эхо выстрелов.
- Не устали ещё, - дьяволы!
Молчание. Торопливые шаги. Так странно, что мало звуков и нет движения в этой улице. Отовсюду несётся глухой, влажный гул, - точно море влилось в город.
Где-то близко тихий стон колеблется во тьме... Кто-то бежит и дышит тяжко, прерывисто.
Тревожный вопрос:
- Что, ранен?.. Яков?
- Постой, ничего! - отвечает хриплый голос.
Из-за угла, где скрылись драгуны, снова является толпа и густо, чёрно течёт во всю ширину улицы. Некто, идущий впереди и неотделимый от толпы во тьме, говорит:
- Сегодня с нас взяли кровью обязательство - отныне мы должны быть гражданами.
Нервно всхлипнув, его перебил другой голос:
- Да, - показали себя отцы наши!
И кто-то, угрожая, произнёс:
- Мы не забудем этот день!
Шли быстро, плотной кучей, говорили многие сразу, голоса хаотично сливались в угрюмый, тёмный гул. Порою кто-нибудь, возвысив голос до крика, заглушал на минуту всех.
- Сколько перебито людей!
- За что?
- Нет! Нам невозможно забыть этот день!..
Со стороны раздался надорванный и хриплый возглас, зловещий, как пророчество.
- Забудете, рабы! Что вам - чужая кровь?
- Молчи, Яков...
Стало темнее и тише. Люди шли, оглядываясь в сторону голоса, ворчали.
Из окна дома на улицу осторожно падал жёлтый свет. В пятне его у фонаря были видны двое чёрных людей. Один, сидя на земле, опирался спиной о фонарь, другой, наклонясь над ним, должно быть, хотел поднять его. И снова кто-то из них сказал, глухо и грустно:
- Рабы...
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые напечатано отдельным изданием в 1907 году в Берлине издательством И.П.Ладыжникова. В России до революции очерк '9-е января' не издавался, а распространение заграничных изданий этого очерка было запрещено комитетом иностранной цензуры.
Первое описание событий 9-го января, очевидцем и участником которых был М.Горький, содержится в его письме к Е.П.Пешковой, написанном 9-го же января 1905 года. В связи с намечавшимся в России изданием историко-революционного календаря М.Горький по просьбе издателя Гржебина, заказавшего ему в ноябре 1906 г. статью о событиях 9-го января, написал в декабре 1906 г. очерк '9-е января', но опубликовать его в историко-революционном календаре отказался.
В России очерк впервые был напечатан в 1920 году в Петрограде.
Для собрания сочинений в издании 'Книга' М.Горький заново правил очерк '9-е января'. Правленный автором текст хранится в Архиве А.М.Горького.
В Архиве А.М.Горького хранится также перепечатанный на машинке отрывок из '9-е января', начинающийся словами '...вырывавшегося из рук её'. Этот отрывок Горький заново отредактировал в начале 1930-х годов.
Очерк включался во все собрания сочинений, выходившие после Октябрьской революции.
Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издательстве 'Книга', с учётом авторских поправок и изменений, внесённых в указанный выше отрывок.
