Лиза огляделась по сторонам.
— Здесь так ужасно, — поёжилась она, — что тянет не на слезы, а на уборку.
— Отец водил вас по дорогим кабакам?
— Мы годами не выходили вместе на улицу, чтобы никто не заподозрил нашей порочной связи, — ответила она насмешливо. — Думаешь, это так уж весело, встречаться с женатым профессором, которого знает в этом городе каждая собака?
— Полагаю, вас никто не принуждал к грехопадению, — с неприязнью ответил Тимур.
Она словно бы не услышала его.
— А как тяжело было скрываться в университете, — продолжала Лиза раздраженно, — всем-то до тебя есть дело! И студентки все эти…
— Конкуренцию создавали? — ехидно спросил Тимур.
Она наморщила нос.
— Женщины питали слабость к твоему отцу.
— Я вот только одного не пойму, — сказал Тимур и, наклонившись к ней ближе, доверительно спросил: — что он в вас такого нашел, что пятнадцать лет держал при себе? Вы же даже не красивая.
Её взгляд стремительно потеплел.
— Я понимаю, как тебе сейчас плохо, но как-нибудь. Мы потихоньку с этим справимся, — забормотала она с теми ужасными воркующими интонациями, которые появлялись у женщин, стоило им встретить плачущего малыша или хромающего котенка.
— Гадость какая, — непроизвольно отшатнулся Тимур.
Лиза с ощутимой растерянностью посмотрела на свою руку, словно саму собой накрывшую его ладонь, а потом резко отдернула её.
— Извини. Просто ты для меня не чужой человек, вот я и переживаю.
— С чего бы это мне быть не чужим для вас?
— Отец столько про тебя рассказывал.
— Извините, — окликнула их официантка, — или заказывайте что-то путевое, или освобождайте столик! У нас тут приличное заведение, с чаем сидеть не принято!
На улице жара немного хлынула, и теплый июльский вечер стал более-менее приемлемым для дыхания.
Тимур оглянулся в сторону своей автобусной остановки.
— Я провожу тебя, — сказала Лиза. — Ты ведь сейчас к своей девушке?
— Вы действительно следили за мной?
— Это было как наваждение. Собираюсь я, например, на рынок или в кино, но снова и снова оказываюсь перед твоими окнами.
— Крипота какая, — пробормотал Тимур. Он зашагал к своей остановке, нимало не заботясь о том, чтобы Лиза успевала за его широким шагом.
— Извини, если я тебя напугала.
У неё были какие-то несовместимые с жизнью каблуки, узкая юбка, слабая дыхалка, но она не сдавалась и семенила за ним изо всех сил.
— Вы курите или смертельно больны? — моментально устав от одышки за спиной, спросил Тимур.
— Не все, знаешь ли, тяготеют к спорту.
— Вижу, мою девушку вы тоже внимательно разглядели.
— Она идеальна.
Тимур остановился и оглянулся.
Лиза словно вошла целиком в один кадр.
Гладкие волосы собраны в строгий пучок. Очень много косметики, круглое лицо, тяжеловатые бедра при узких плечах, нелепые каблуки, яркий рот, тяжелое дыхание.
— Господи, — вырвалось у него, — о чем только думал это придурок?
— Он смотрел на вещи шире.
— Послушайте, Елизавета… как там было?
— Алексеевна.
— Вот именно. Давайте на этом остановимся. Не следите больше за мной. Не приходите на мои лекции. Не делайте ничего, со мной связанного. Я желаю вам преодолеть все эти стадии принятия горя, в которых написано в интернете. Выйдете за кого-нибудь замуж, заведете собаку или ребенка, начнете носить кроссовки. Я просто не хочу больше о вас ничего слышать.
— О, детка, — жалобно, насухую всхлипнула она. — Мы бы могли… поддержать друг друга в это сложное…
— Нет, — отрезал Тимур. — Все-таки, я вас ненавижу. Вы мне отвратительны, и всё такое. Мокрая жаба.
Она засмеялась сквозь слезы.
Он сердито зашагал прочь, унося себя от её грусти и понимания, и загадок.
Что же такого видел в ней отец, чего никак не ухватит Тимур?
Пообещав себе больше никогда не думать об этой жалкой пародии на женщину, Тимур отправился к той, кто был самим совершенством
3
— Что значит — у тебя умер отец?
Тамара смотрела на него с таким потрясением, что Тимуру даже стало стыдно.
Наверное, нужно было сообщить ей. Любящие люди должны поддерживать друг друга в болезни и горе, но почему-то Тамара не вписывалась ни в кладбищенскую историю, ни в траурную.
Некоторые женщины созданы для того, чтобы нести свет и радость, а не для того, чтобы варить кутью для поминок.
Она была идеальной, Лиза дала верное определение.
Умная и добрая, красивая и стройная, молодая и спортивная, интеллектуалка с отличным чувством юмора.
— У тебя умер отец, и ты только сейчас мне об этом сообщаешь? — повторила Тамара.
Можно было подумать, что он совершил что-то постыдное.
— Прости, — сказал Тимур, нисколько не чувствуя себя виноватым.
Она встала и прошлась по комнате, как всегда делала, когда о чем-то напряженно думала.
Тама жила в небольшой хрущевке с довольно убогим ремонтом. Как и многие вчерашние выпускники вузов, она еще не слишком много зарабатывала и ненавидела квартиру, которую у неё получалось снимать.
Наверное, Тимур давно должен был предложить ей жить вместе, но ему нравилось возвращаться в тот дом, где никого, кроме него самого, не было.
Ему необходимы были часы одиночества, чтобы наутро снова отправиться в мир людей и не чувствовать себя среди них голым.
Квартира, в которой он жил, досталась ему после смерти бабушки, и была наполнена воспоминаниями детства и прозрачно-хрустальной теплотой, которую посторонние люди непременно бы разбили.
— Как ты? — продолжая расхаживать туда-сюда, спросила Тамара. — Держишься? Вы же не были особо близки с отцом?
— Нормально, — ответит Тимур, — держусь. Не были.
Она остановилась и посмотрела на него внимательнее.
Наверное, ей очень хотелось поругаться сейчас — за то, что он как бы выкинул её за порог своего горя, проводя определенную черту между ними. И Тимур был благодарен ей за сдержанность.
День был долгим и унылым, а вечер — сложным и эмоциональным.
— Мне бы хотелось, — сказал он, — сделать что-нибудь скучное. Посмотреть, например, футбол. Или поиграть в шахматы.
— Что-то, во время которого не надо было бы разговаривать? — вздохнула Тамара и обняла его.
В университете их называли «Тим-Там».
Они учились в одной группе и начали встречаться на четвертом курсе, каким-то образом благополучно миновав рифы темпераментного начала романа и периода притирки, об который разбиваются многие любовные лодки.
Тимур ужасно волновался, когда решил, что ему непременно надо поцеловать Тамару, и целую неделю набирался смелости, отступая назад при каждом удобном случае.
— У тебя такое выражение лица зверское в последнее время, — сказала Тамара. — Зуб болит?..
Она была смешливой и редко о чем-то переживала. Удивительно ценное качество для вечно рефлексирующего Тимура. Тама жила в этом городе одна, её родители остались где-то там, в небольшом поселке, откуда она прибыла в университет. Обычно Тимуру казалось, что это ужасно удобно: взять и уехать от своей семьи, но Тама почему-то скучала по родителям и сестрам.
Это было сложно понять.
Инга позвонила, когда Тимур уже почти задремал у телевизора.
— Мне кажется, что у нашего отца была любовница, — без всякого вступления заявила она.
Инга то и дело без всякого объявления войны обрушивала на Тимура информацию, которую ей удалось раздобыть. В школе он с ума
